Кадзуо Исигуро
Я не большой поклонник японской литературы: пожалуй, из всех писателей, которые мне нравятся, могу назвать только Акутагаву. Но он, на мой взгляд, не совсем «японец»: по стилю, по эмоциональности его рассказы все-таки ближе к европейской прозе.
Я долго думал, какие подобрать слова, чтоб охарактеризовать японскую прозу. Но потом точное определение нашел в романе Итало Кальвино «Если однажды зимней ночью путник»: «Повествование ведется ровно, бесстрастно, в приглушенных тонах, что позволяет выделить тонкие и точные ощущения и сосредоточить на них внимание читателя».
И вот вам концовка рассказа Акутагавы «Зубчатые колеса», написанного незадолго до самоубийства писателя: «Жить в таком душевном состоянии –невыразимая мука! Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?» Где здесь бесстрастность и приглушенные тона?
А теперь сравните, как в романе «Дэнс, Дэнс, Дэнс» Харуки Мураками описывает переживание своего героя, который похоронил свою любимую кошку по имени Селедка: «Как там моя Селедка? – подумал я. Там, в яме, наверное, темно хоть глаз выколи, подумал я».
Впрочем, мое вступление сильно затянулось. Но вы, наверное, догадались, что речь сегодня пойдет о японском писателе. Это – Кадзуо Исигуро, лауреат Нобелевской премии по литературе 2017 года.
Следует, однако, отметить, что Кадзуо Исигуро японец только по национальности, но почти всю свою жизнь прожил в Англии, пишет на английском языке и большинство героев его книг – англичане. Так что он – английский писатель.
Но вот по стилю: «повествование ведется ровно, бесстрастно, в приглушенных тонах» – Кадзуо Исигуро очень близок к японской литературе. Хотя на его творчество оказала влияние и литература европейская. «Смешайте Франца Кафку с Джейн Остин, добавьте щепотку Марселя Пруста, потрясите – может быть, получите что-то, похожее на Исигуро. А может быть, и нет», – говорит постоянный секретарь Шведской академии Сара Даниус.
Первый роман Исигуро «Там, где в дымке холмы» опубликован в 1982 году. В нем рассказывается о вдове из Японии Эцуко, живущей в Англии. После самоубийства дочери ее преследуют воспоминания о разрушении и восстановлении Нагасаки. Вторым романом был «Художник зыбкого мира», и он стал книгой года в Великобритании.
Третий роман Исигуро – «Остаток дня» (1989). В нем – история пожилого английского дворецкого. Это монолог-воспоминание на фоне угасания традиций, приближающейся мировой войны и подъема фашизма. Роман был удостоен Букеровской премии. Критики отмечали, что японец написал «один из самых английских романов XX века». Его сравнивали с Джозефом Конрадом и Владимиром Набоковым, которым тоже удалось создать классические произведения на неродном для них языке.
В 1995 году был опубликован наиболее сложный по стилистике роман Исигуро «Безутешные». Он изобилует многочисленными литературными и музыкальными аллюзиями.
Действие романа «Когда мы были сиротами» (2000 г.) разворачивается в Шанхае в первой половине XX века. Это история расследования частным детективом таинственного исчезновения его родителей двадцать лет назад.
«Сироты» створожены из нескольких английских литературных субстанций: великосветский роман, колониальный триллер, шпионский детектив, детектив в духе Кристи. В принципе, это роман тайн; дело, однако, в том, что сюжеты здесь разрешаются по-кафкиански…» – написал критик Лев Данилкин.
Роман «Не отпускай меня» (2005 г.) включен в список ста лучших английских романов всех времен по версии журнала «Тайм». А учитывая, какими именами и романами представлена английская литература, это дорого стоит.
Повествование ведется от лица Кэти Ш., которой, в отличие от большинства ее друзей и знакомых, по непонятной для нее самой причине посчастливилось прожить долгую жизнь – 31 год. Но и ее время заканчивается…
Она вспоминает свое детство в закрытом интернате, в котором воспитывались, казалось бы, обычные дети. Они ходят в школу, привязаны к своим воспитателям, которых называют опекунами, играют, сочиняют стихи и рисуют, повзрослев, рассуждают о Прусте и Джойсе и, конечно, строят планы на будущее.
Но эти люди выведены искусственным путем, и у них только одно предназначение – стать донорами внутренних органов для «нормальных людей». Это называется «выемкой». Но производится она постепенно. Как правило, последней становится четвертая выемка, после чего донор умирает. Но некоторые: от боли, от слабости или из-за халатности врачей – умирают раньше.
Впрочем, доноры не говорят «умереть». Но не из страха. Просто у них это называется словом «завершить».
В детстве они о выемках только догадываются, а затем от них уже не скрывают правды и готовят к донорству. Будущие доноры не возмущаются, не протестуют даже про себя, а спокойно принимают свою судьбу. А часто и подшучивают над своим будущим. Они знают – так надо. И считают, что умереть раньше четвертой выемки – это недостойно.
Лишь время от времени у некоторых из них мелькает робкая надежда: самым талантливым, доказавшим, что у них есть душа, предоставляется отсрочка от донорства. Кэти и ее друг Томми, которого ожидает четвертая выемка, даже пытаются такую отсрочку получить.
И еще одна мысль их беспокоит: а что будет после того, как все завершится? Вот как говорит об этом Кэти: «Вы, наверно, тоже слышали эти разговоры: что после четвертой выемки, даже если ты завершил в техническом смысле, какой-то элемент сознания в тебе, может быть, все равно сохраняется, и там, по другую сторону черты, – новые выемки, одна за одной, множество, но никаких уже помощников, реабилитационных центров, приятелей, и тебе только и остается, что смотреть на эти выемки до конца, до полного отключения. В общем, какой-то фильм ужасов, и большую часть времени медики, помощники, да и доноры обычно тоже, отгоняют подобные мысли».
«Нормальные люди», в том числе и опекуны, к донорам относятся с брезгливостью и боятся их – как боятся, например, пауков. Ведь они – «не нормальные». И о том, как они живут, что чувствуют, о чем мечтают, лучше нечего не знать. Так спокойнее жить.
Роман написан бесстрастно, без лишних эмоций: «традиционная, почти викторианская британская сдержанность, помноженная на фамильную японскую лаконичность, превращают каждый текст Исигуро в элегантный узор, скрывающий туго сжатую пружину внутреннего напряжения».
Но от этого становится еще страшнее, это еще сильнее потрясает читателя.
«Не отпускай меня» – это роман-притча о «маленьких» людях, которые глубоко верят в систему и беспрекословно служат ей. Но здесь можно провести и другие аналогии. Например, концентрационный лагерь для евреев – их фашисты тоже считали неполноценными людьми. Или это государство с военной идеологией, в котором людей с детства приучают к самопожертвованию – «к подвигу». Да и просто наша жизнь, которая, по выражению Хемингуэя, сама по себе трагедия, исход которой предрешен.
Но Кадзуо Исигуро вкладывает в роман и другой смысл: за внешней цивилизованностью общества часто скрываются эгоизм, равнодушие к чужим несчастьям, жестокость, подлость.
Мы ведь и сами в обычной своей жизни кое-что предпочитаем «не замечать» и проходим мимо…
В 2015 году Исигуро написал роман, которого от него никто не ожидал. «Погребенный исполин» оказался историческим фэнтези с ограми и драконами в постартуровской Британии. Исигуро столкнул классическую прозу с жанровыми клише, реальную Англию с магией, западные легенды с почти самурайскими поединками…
Кадзуо Исигуро — член Королевского литературного общества. Его произведения переведены более чем на тридцать языков мира, в том числе на русский. Его книги есть и в лисаковской библиотеке.
Олег ПОЛИВОДА