Рассказы
* * *
Я стоял один посреди бескрайней пустыни.
Нет, это даже не пустыня была – в пустыне есть пусть чахлая, но хоть какая-то растительность, а если и ее нет, то есть песок. И в любой пустыне есть жизнь. Здесь же не было ничего, а только черная, выжженная земля. До самого горизонта, всюду, куда падал мой взгляд – только черная, выжженная земля. А над головой – темное и тягучее, как мед, небо.
И я знал, что теперь так выглядит вся, абсолютно вся наша планета: ни деревца, ни малейшей травинки, а только черная, выжженная земля. Даже и камней нигде нет, а лишь пепел и мрак.
Нет больше и людей, я остался один во всем мире.
Такого ужаса я еще никогда не испытывал в своей жизни. Оставалось только одно – умереть. Но и умереть я не мог, мне придется жить здесь до скончания века. Хотя какая глупость сказать: «до скончания века»! У этого века нет окончания!
Это был ад.
А потом я проснулся…
* * *
В кресле, напротив моей кровати, закинув ногу на ногу и поигрывая тростью, сидел элегантный господин. Был он в модном костюме с бабочкой. Его лица я разглядеть не смог, это было какое-то ускользающее лицо. Я только и смог заметить холеную козлиную бородку. Или не было никакой бородки?
— Проснулись? Вот и славненько! – объявил он.
— Вы кто? – спросил я, еще не успев как следует очнуться от сна.
— Бросьте! – резко сказал он. – Все вы прекрасно понимаете!
— Что вам надо?
— А то вы не догадываетесь! – усмехнулся господин. – Или и правда не догадываетесь? Тогда я ошибся адресом, милостивый государь!
Господин стал подниматься с кресла, но я остановил его:
— Постойте! Вам нужна моя бессмертная душа?
— Какие высокопарные слова! – элегантный господин скривил свою физиономию. – А вы уверены, что душа существует? Может быть, это всего лишь ваша фантазия? Но даже если она и есть, то вы точно знаете, что она бессмертна?
Мне надоели эти экивоки, а потому я спросил прямо:
— А что я получу взамен?
— Это уже деловой разговор! – обрадовался господин, потирая руки. – А взамен вы получите умение! Вы будете уметь все. Абсолютно. Все, что сами пожелаете! Золотые руки, как принято говорить. Захотите, например, поменять в своем доме сантехнику – а вам давно пора, между прочим – сами ее и поменяете. И мастера вызывать не надо! Вы только представьте, какая экономия!
— Всего-то? – презрительно спросил я.
— Как же «всего-то», милый вы мой, что вы! Неужели вы ждете от меня подобной пошлости? Представьте себе: если вы вдруг захотите денег, вы их сможете легко заработать! А не хотите зарабатывать – и черт с ними, с деньгами! Потому что я в придачу даю вам и «золотой голос», так сказать. Вам стоит только попросить – и вам дадут в долг, последнюю рубашку снимут и отдадут! И, заметьте, не будут требовать возврата! И любую бабенцию соблазнить – это тоже запросто! Секретаршу вашего шефа, например. Вы ведь давно положили на нее глаз. А, проказник вы этакий?
Господин весело расхохотался и погрозил мне пальцем. А потом спросил:
— Так что? Заключаем договор?
Я боялся боли и вида собственной крови, а потому осторожно поинтересовался:
— Я должен подписать его кровью?
— Какая кровь, дорогой мой! – воскликнул мой собеседник. – Право, вы начитались дурной литературы! Мы ведь с вами джентльмены. Или, если хотите, купцы. А слово купеческое… сами знаете! Достаточно лишь вашего согласия!
И элегантный господин протянул мне руку.
А потом я проснулся…
* * *
— Сегодня на заводе конкурс молодых сварщиков! – сказал мне главный редактор. – Поедешь и напишешь репортаж. Машина ждет внизу.
Редактор не доверял мне серьезной работы, а только такие вот никчемные репортажи, которые никто не читает. Он даже «вы» мне никогда не говорил, хотя я давно вышел из детского возраста.
Когда я зашел в кабинет за фотоаппаратом, начальник отдела Степанов спросил:
— На конкурс сварщиков? Надеюсь, хоть это сможешь написать! А то мне уже надоело править твои статьи!
Степанов презирал меня, как, впрочем, почти все журналисты нашей редакции. Я мучился от такого отношения, я носил этот камень в душе, это ущемленное самолюбие, и не знал, что с ним делать. Несколько раз порывался я уволиться, но мне не хватало решительности. Куда потом? На завод гайки крутить? Но я не умел этого делать. Я умел только писать газетные статьи, хотя они мало кому нравились. А потому я держался за это место, молча снося все обиды и насмешки. И я верил, что рано или поздно напишу такой репортаж, что все ахнут. А больше всего согревала надежда, что когда-нибудь все насмешники заплатят по счету.
Наша редакторская машина стояла с поднятым капотом, а водитель Михеич копался в моторе.
— Скоро поедем? – спросил я.
— Уже приехали! – ответил он. – Не заводится, проклятая! Беги на автобус!
— А дай я посмотрю!
Михеич скептически оглядел меня, но место уступил.
И дернул же меня черт за язык! Чего там смотреть, если я не отличаю карбюратор от аккумулятора? Теперь мне следовало ожидать очередную порцию насмешек и ехидных замечаний от своих коллег. Представляю, как Михеич расскажет им о моих благородных порывах!
Я ничего не соображал в моторе, но руки сами что-то делали.
— Заводи! – объявил я через несколько минут.
И машина завелась!
— А ты мастер, оказывается! – Михеич уже смотрел на меня с уважением. – Не ожидал! А в чем там проблема была?
— Секрет фирмы! Зови в следующий раз! – весело отозвался я.
Автомехаником я уже вполне мог работать!
Как, впрочем, и сварщиком. Потому что на конкурсе я вдруг отчетливо увидел, как эти молодые сварщики неумело кладут швы: почти у всех они были кривыми и толстыми.
И опять черт толкнул меня под руку: я подошел к одному участнику и попросил у него сварочный аппарат. Но теперь я был уверен в себе.
— Учись! – снисходительно сказал я, закончив работу.
Директор завода, наблюдавший за этим конкурсом, зааплодировал. И тут же мне предложил:
— Может быть, к нам на завод? Буду платить по высшему разряду! Что вам та редакция? Наверное, копейки зарабатываете!
— Подумаю! – ответил я.
Но и в редакции передо мною разворачивались великолепные перспективы: моя статья о конкурсе получилась живой и остроумной. Это была блестящая статья, никто из наших журналистов не смог бы написать лучше!
— Не ожидал! – заявил Степанов. – Не ожидал!
Через час и главный редактор вызвал меня к себе.
— Прочитал твою статью. Восхищен! – коротко сказал он.
Я осмелел. И предложил:
— А не пора ли назначить меня начальником отдела?
К моему удивлению, шефа не возмутила подобная наглость. Напротив, он осторожно поинтересовался:
— А вместо кого?
— Да хотя бы вместо Степанова!
— А как же Степанов? – удивился шеф.
— Перебьется! Пусть простым корреспондентом потрудится!
— Вы уверены, что справитесь? – задал мне вопрос шеф, перейдя вдруг на «вы»?
— Даже не сомневайтесь!
Когда я вышел из кабинета, секретарша Милочка тоже задала мне вопрос:
— Опять ругал?
Просто вечер вопросов и ответов какой-то!
— Зачем ругал? Хвалил мою статью! – похвастался я.
— Я тоже ее успела прочитать! Восхищена!
И когда она только успела? Может быть, вместе шефом и читала, если повторяет его слова?
У Милочки была большая грудь, и я давно облизывался, глядя на нее. Но она демонстративно игнорировала мои воздыхания, за глаза называя меня «от горшка два вершка» или еще хлеще – «окурком».
Мне вдруг захотелось испытать на Милочке свои возможности, и я дерзко заявил:
— Приходи вечером ко мне, вместе статью и обсудим!
— Приду! – сразу же согласилась она и скромно потупила глаза.
И вечером, лежа в моей постели, Милочка говорила с восхищением:
— У меня никогда не было ничего подобного! Какая же я была дура, что раньше не замечала тебя!
— Конечно, дура! – подтвердил я. – И не просто дура, а стерва!
Мне было наплевать на то, как Милочка воспримет мои слова. И на саму Милочку плевать я хотел с большой колокольни! Теперь все женщины принадлежали мне! Да что там женщины! Весь мир лежал у моих ног! Я – властелин вселенной! Я могу начать любую войну, столкнув народы лбами, я могу повелевать людьми, я теперь волен их казнить и миловать!
Но какое может быть помилование? Пришло время платить по счету.
А потом я проснулся…
* * *
Я стоял один посреди бескрайней пустыни.
Нет, это даже не пустыня была – в пустыне есть пусть чахлая, но хоть какая-то растительность, а если и ее нет, то есть песок. И в любой пустыне есть жизнь. Здесь же не было ничего, а только черная, выжженная земля. До самого горизонта, всюду, куда падал мой взгляд – только черная, выжженная земля. А над головой – темное и тягучее, как мед, небо.
И я знал, что теперь так выглядит вся, абсолютно вся наша планета: ни деревца, ни малейшей травинки, а только черная, выжженная земля. Даже и камней нигде нет, а лишь пепел и мрак.
Нет нигде и людей, я остался один во всем мире.
Это был ад. И этот ад на земле создал я.
Я никак не мог вспомнить, как звали меня в прежней жизни: Адольф, Сосо или как-то еще? Но впереди у меня была целая вечность, чтоб вспомнить и свое имя, и все свои преступления против человечества и некогда прекрасной планеты под названием Земля…
Олег ПОЛИВОДА