Николай Эрдман
Олег ПОЛИВОДА
Фото из интернета
Можно написать всего две пьесы – и остаться в истории литературы. Как это и случилось с Николаем Эрдманом.
Правда, не две пьесы он написал, а чуть больше, но другие мало кто знает. Зато люди, которые даже никогда не слышали этого имени, с твочеством Эрдмана хорошо знакомы: он работал в кино, написал сценарии фильмов «Веселые ребята», «Волга-Волга», «Смелые люди», известен как сценарист мультфильмов и сказок – «Двенадцать месяцев», «Кошкин дом», «Золотая антилопа», «Каин XVIII», «Морозко», «Огонь, вода и медные трубы», «Остров ошибок», «Тайна далёкого острова», «Приключения Буратино», «Дюймовочка»….
А помните фильм «Летучая мышь», в котором играли братья Соломины? Когда я в детстве его смотрел, то восхищался остроумием Иоганна Штрауса. На самом деле в фильме только музыка Штрауса, текст оперетты (включая знаменитую сцену «про собаку Эмму») – это Николай ЭРДМАН.
Всего Эрдманом (в соавторстве или самостоятельно) было написано более 50 сценариев для фильмов и мультфильмов.
Николай Робертович ЭРДМАН родился 16 ноября 1900 года в Москве, а в 1919 году начинает публиковать первые стихи. Эрдмана как поэта открыл Есенин в одном из литературных кафе Москвы в 1920 году. После одного из вечеров, когда Николай читал свои стихи, к нему «подошли два молодых человека и сказали: «Эрдман, приходите к нам завтра, поразговариваем». Это были Сергей ЕСЕНИН и Анатолий МАРИЕНГОФ. «Ну и разговаривал я с ними после этого года три, – таким образом, я стал имажинистом».
Имажинисты были известны своими эпатажными выходками: то ночью название улиц на свои имена поменяют, то распишут стены монастыря, то устроят литературный суд над имажинистами, то суд над литературой, то собственные портреты выставят в витринах магазинов.
Режиссер Театра на Таганке Юрий ЛЮБИМОВ, с которым Николай ЭРДМАН работал последние годы, считал Эрдмана удивительным человеком и единственным советским сатириком. И отмечал: «Есенин говорил: «Что я, вот Коля – это поэт». И он не кривлялся… Почему единственный? Потому что он систему осмеял. Всю систему целиком. Он показал, что это полнейший идиотизм».
В 1924 году Николай ЭРДМАН написал свою знаменитую пьесу «Мандат». Вроде бы, в ней высмеивается мещанство, но сколько стрел полетело в сторону советской власти!
В годы перестройки, когда пьеса была напечатана в одном из толстых журналов, я сидел в читальном зале библиотеки, читал «Мандат», смеялся, восхищался смелостью драматурга и понимал, почему долгие годы в СССР пьеса была под негласным запретом.
Не так давно купил я книгу Эрдмана, жена открыла ее и, смеясь… стала мне вслух читать некоторые фразы.
Процитарую и я некоторые эпизоды из пьесы.
Надежда Петровна уговаривает своего сына Павла Сергеевича вступить в партию и даже обещает ему этот грех замолить. Он сомневается: а вдруг не примут? На что Надежда Петровна отвечает: «Ну что ты, Павлуша, туда всякую шваль принимают».
Другие цитаты.
«Такая великая страна – и вдруг революция. Прямо неловко перед другими державами. Знаете, Надежда Петровна, мой муж всегда говорит: «Если бы революцию сделали через сто лет, я бы ее принял».
«Нынче очень много людей из ума выживают, потому как старые мозги нового режима не выдерживают».
«Коммунисты Россию спасти не позволят».
«Полковник от роду был близорук, однажды сам себя принял за генерала».
«Если вы меня, Анастасия Николаевна, за дурака считаете, то вы меня этим удивить не можете».
«В Москве из хороших людей, кроме Бога, никого не осталось».
И цитировать можно бесконечно.
Но времена тогда были еще относительно мягкими – и пьеса «Мандат» была поставлена в театре Всеволода Мейерхольда. В «Правде», «Известиях», «Комсомольской правде», «Ленинградской правде» появились восторженные рецензии.
Но были и другие отзывы: «Сплошное издевательство над советским строительством», «…стремление автора «пропитать свою пьесу злой сатирой на советские учреждения, ведающие разрешением пьес к постановке в театрах» и «плевки рассерженного сменовеховца», «Злостный пасквиль на Октябрьскую революцию».
В 1928 году Николай ЭРДМАН написал свою вторую знаменитую пьесу – «Самоубийца», которая обличала абсурд советской действительности, где «то, что может подумать живой, может высказать только мертвый».
Безработный Семен Семенович Подсекальников решает покончить жизнь самоубийством, он тяготится тем, что живет за счет своей работающей жены. Точнее, он даже не сам раешает, а его невольно подтолнули к этой мысли. И сразу к нему потянулись различные просители: они хотят, чтобы Подсекальников умер не просто так, а «за идею». Этих «идей» множество: умереть за интеллигенцию, за купечество, за любовь…
И снова несколько острых или острумных цитат.
Так, один из героев пьесы утверждает, что жизнь прекрасна, на что Подсекальников отвечает: «Я об этом в «Известиях» даже читал, но я думаю – будет опровержение».
«Массы! Слушайте Подсекальникова! Я сейчас умираю. А кто виноват? Виноваты вожди, дорогие товарищи. Подойдите вплотную к любому вождю и спросите его: «Что вы сделали для Подсекальникова?» И он вам не ответит на этот вопрос, потому что он даже не знает, товарищи, что в советской республике есть Подсекальников. Подсекальников есть, дорогие товарищи».
«Вы это зачем же, молодой человек, такую порнографию делаете? Там женщина голову или даже еще чего хуже моет, а вы на нее в щель смотрите». – «Я на нее, Серафима Ильинична, с марксистской точки зрения смотрел, а в этой точке никакой порнографии быть не может».
«Только рюмку, всего лишь, одну лишь, за дам». – «Между прочим, при социализме и дам не будет». – «Ерунда-с. Человеку без дамочки не прожить». – «Между прочим, при социализме и человека не будет». – «Как не будет? А что же будет?» — «Массы, массы и массы. Огромная масса масс».
«А скажите, по-вашему как, Егорушка, есть загробная жизнь или нет?» — «В настоящее время возможно что есть, но при социализме не будет. Это я гарантирую».
Подсекальников так и не решился на самоубийство, но застрелился Федя Питунин, которого часто упоминают, но который так и не появляется на сцене. И оставил записку: «Подсекальников прав. Действительно жить не стоит».
Впрочем, пьеса никого не призывает к самоубийству. Напротив, она о жизни. Надежда МАНДЕЛЬШТАМ, жена репрессированного поэта Осипа Мандельштама, писала: «Эта пьеса о том, почему мы остались жить, хотя все толкало нас на самоубийство».
Пьесу «Самоубийца» запретили к постановке, хотя в двух театрах ее репетировали. Лишь в 1982 году Валентин ПЛУЧЕК поставил многострадальную пьесу Эрдмана в Московском театре Сатиры, но прожил спектакль недолго и вскоре был запрещен. И только в 1986 году Плучек смог возобновить «Самоубийцу».
В соавторстве с Владимиром МАССОМ Николай ЭРДМАН пишет басни и сатирические стихи, которые не предназначались для публикации. И есть такая версия: актер Василий Качалов, будучи под хмельком, на одном из правительственных концертов прочитал басню (позже он просил прощения за это у Эрдмана): «Вороне где-то Бог послал кусочек сыру. Читатель скажет: Бога нет! Читатель, милый, ты придира! Да, Бога нет. Но нет и сыра!»
По другой версии, Качалов прочитал более острое стихотворение, которое заканчивалось словами: «Спят герои, с ними Шмидт На медвежьей шкуре спит. В миллионах разных спален Спят все люди на земле… Лишь один товарищ Сталин Никогда не спит в Кремле».
Николай ЭРДМАН и Владимир МАСС были арестованы в 1933 году во время съемок фильма «Веселые ребята» (они были соавторами сценария). В титрах фильма «Веселые ребята» фамилии Эрдмана и Масса, разумеется, отсутствовали.
Получилось, как в другой их басне: «Однажды ГПУ пришло к Эзопу — И взяло старика за ж… А вывод ясен: Не надо басен!»
Впрочем, приговор, вынесенный Эрдману, оказался очень мягким для того времени – ссылка на 3 года в город Енисейск. Из Сибири ЭРДМАН пишет письма своей матери, в которых остроумно подписывается – Мамин-Сибиряк…
Это был единственный арест Эрдмана. После ссылки он активно работает в театрах, пишет сценарии для фильмов.
Последние годы жизни Николая ЭРДМАНА тесно связаны с Театром на Таганке. Большой его работой в 1967 году становится спектакль «Пугачёв» по драматической поэме Сергея Есенина, ЭРДМАН выступает автором интермедий. В этом спектакле играл Владимир ВЫСОЦКИЙ.
Вот только пьесы Николай ЭРДМАН больше не писал. Видимо, что-то надломилось в его душе…