Читай, город
Есть люди, которых известными сделала всего лишь одна написанная ими книга. Вот и Эпсли Джордж Бенет Черри-Гаррард известен своими мемуарами «Самое ужасное путешествие» (1922), в которых рассказывается об экспедиции Роберта Скотта к Южному полюсу.
«Но позвольте! – возразит мне какой-нибудь начитанный товарищ. – Какие мемуары? Ведь эта экспедиция погибла!»
По крайней мере, я и сам мог так сказать до того, как прочитал эту книгу.
На самом деле погибли только пять человек, достигшие Южного полюса. В экспедиции же, которая длилась с 1910 по 1913 годы, было значительно больше участников. Всего с учетом судового экипажа было отобрано 65 человек из более чем восьми тысяч кандидатов.
Научный отряд включал двенадцать ученых и специалистов. В этот отряд входил и Черри-Гаррард, один из самых молодых участников экспедиции. Ему было всего 24 года.
В этой экспедиции участвовали не только англичане, но и иностранцы, в том числе из России.
Один из них – конюх Антон Омельченко. Скотт называет его в дневниках просто «Антон». Прошел с полюсной командой до середины ледника Росса, по истечении срока контракта вернулся в Новую Зеландию в феврале 1912 года.
Второй – Дмитрий Гирев, каюр (погонщик собак). Скотт писал его имя в дневнике как Demetri Gerof. Сопровождал экспедицию Скотта до 84° южной широты, затем с большей частью экспедиции оставался в Антарктиде и участвовал в поисках группы Скотта.
Члены экспедиции проводили различные научные исследования, а также на пути к Южному полюсу заготавливали продовольственные склады – для тех, кто будет возвращаться обратно.
Наткнулся я на эту книгу случайно и взялся читать потому, что люблю рассказы о различных путешествиях. Но какое же это оказалось увлекательное чтение!
Вот как, например, Черри-Гаррард описывает высадку экспедиции на лед Антарктиды:
«Я сегодня немного опоздал и потому был свидетелем необыкновенного происшествия. Штук шесть-семь косаток, старых и молодых, плавали вдоль ледяного поля впереди судна. Они казались чем-то взволнованными и быстро ныряли, почти касаясь льда. Мы следили за их движениями, как вдруг они появились за кормой, высовывая рыла из воды (…). У самого края льдины лежал проволочный кормовой швартов, к которому были привязаны две эскимосские собаки (…).
Вдруг вся льдина колыхнулась (…) под собаками, поднялась и раскололась на несколько кусков. Каждый раз как косатки одна за другой поднимались подо льдом и задевали о него спинами, льдина сильно раскачивалась и слышался глухой стук (…). Благодаря счастливейшей случайности трещины образовались не под собаками, так что ни та, ни другая не упали в воду (…).
Собаки были ужасно напуганы, рвались с цепей, визжали (…).
Мы, конечно, знали, что косатки водятся у кромки льдов и, несомненно, схватят каждого, кто имел бы несчастье упасть в воду, но то, что они могли проявлять такую обдуманную хитрость, расколов лед толщиной не меньше двух с половиной футов, действуя притом сообща, — это было для нас новостью».
С 27 июня по 1 августа 1911 года в разгар антарктической зимы Уилсон, Бауэрс и Черри-Гаррард совершили 60-мильный (97 км) поход на мыс Крозье для сбора яиц императорских пингвинов и испытания полярного снаряжения и рациона. Это был поистине ужасный поход.
«Понять, какой кошмар – этот путь с мыса Эванс на мыс Крозир, сможет лишь тот, кто повторит наш маршрут; но вряд ли найдется такой глупец. Наши муки не поддаются описанию(…). Я, например, так настрадался, что смерть — не слишком мучительная, конечно, — уже не страшила. Часто говорят о смерти как о подвиге… Это заблуждение — умереть легче всего; доза морфия, прыжок в приветливую трещину — и вот он, блаженный сон. Труднее продолжать жить…», – утверждал Черри-Гаррард.
И вот как он описал эти муки:
«Никогда бы не подумал, что через кожные поры выделяется столько отходов жизнедеятельности человеческого организма. Даже в самые холодные дни, когда, случалось, мы ставили лагерь, не прошагав и четырёх часов, — надо было срочно спасать окоченевшие ноги, мы все равно обливались потом. Он не успевал впитываться в шерстяную одежду — тогда бы кожа, обсыхала — и замерзал на ней коркой, постепенно нараставшей. Едва выделившись из тела, пот превращался в лед (…).
А дыхание? Днем по его милости нижняя часть лица покрывалась инеем, вязаный шлем намертво прирастал к голове».
«Мы уже позавтракали, в относительном тепле палатки влезли в обувь, изготовились к старту… Выйдя наружу, я поднял голову, желая осмотреться, и… не смог ее опустить. Пока я стоял — секунд пятнадцать, не больше, моя одежда окаменела на морозе. Четыре часа я с вытянутой шеей волочил сани; с тех пор, выскочив наружу, мы спешили принять рабочую позу, прежде чем одежда успеет замерзнуть».
«В тот день мы продвинулись вперед на 3,25 мили, а прошли расстояние в 10 миль. Остановились на ночлег при -66° [-54 °C], совсем окоченевшие. В эту ночь я последний раз лежал (чуть не написал «спал») в оленьем спальнике без пухового вкладыша (они были у всех). Ночь я провел ужасно — меня по несколько минут била дрожь. Я никак не мог с ней совладать, тело мое содрогалось так, что, казалось, спина не выдержит нагрузки и переломится. Говорят, «зубы стучат от холода»… Что там зубы! Всё тело изгибается в конвульсиях – вот это холод!»
Яйца пингвинов группа все-таки смогла собрать. Вот только когда Черри-Гаррард вернулся в Англию, выяснилось, что эти яйца никому и не нужны. Мучения оказались напрасными.
1 ноября 2011 группа Скотта начала свой поход к Южному полюсу. Черри-Гаррард в составе вспомогательной группы сопровождал отряд Роберта Скотта до ледника Бирдмора: группа закладывала по дороге продовольственные склады. Изначально предполагалось, что к Южному полюсу пойдет и Черри-Гаррард, но в последний момент Скотт решил его не брать. И тем самым, сам того не подозревая, спас ему жизнь.
Когда группа Скотта не вернулась к назначенному времени, Черри-Гаррард вместе с Дмитрием Гиревым с 26 февраля по 16 марта 1912 года пытался отыскать отряд Скотта.
Но добравшись 3 марта до склада одной тонны, оба заболели. Прождав группу Скотта до 10 марта, они решили возвращаться: Дмитрий сильно отморозил правую руку. Оставив письмо для Скотта и канистру керосина, они повернули на север. Как выяснилось весной, всего в12 милях от них погибали Роберт Скотт, Эдвард Уилсон и Генри Бауэрс, которого Эпсли считал своим самым большим другом.
Черри-Гаррард всю оставшуюся жизнь считал себя виновным в гибели командира и считал, что не сделал главного – не спас людей, возвращавшихся с полюса…
В память о той злосчастной экспедиции Черри-Гаррард и написал свое «Самое ужасное путешествие». По выражению полярника и историка В. С. Корякина, Черри-Гаррард «оставил книгу, которая на его родине пользуется не меньшей популярностью, чем дневник самого Р. Скотта».
Олег ПОЛИВОДА
Фото из интернета