Истории
СКАЗКА ПРО ГИМН
В одном известном городе, название которого я позабыл, свободные граждане захотели иметь собственный гимн. Но сочинить его они не могли, потому что всех поэтов много лет назад на всякий случай выслали из города. И оставались лишь те, кто умел сочинять стихи только про любовь – про любовь к своему городу и к своему градоначальнику, разумеется. Но при этом «любовь» они упорно рифмовали со словом «морковь». А какой же из «моркови» гимн?
«Мы ведь не кролики!» – резонно заявили свободные граждане.
И было решено сделать гимном какую-нибудь известную песню. Но какую? По этому поводу разгорелись настоящие дебаты: спорили долго и яростно, изредка поглядывая на градоначальника. Но градоначальник отмалчивался, а принимать самостоятельные решения свободные граждане давно разучились.
Наконец, городской сумасшедший предложил песню «Тридцать три коровы» – и вопрос был решен. Городской сумасшедший слыл человеком вспыльчивым и безрассудным, и спорить с ним никто не рискнул. Дипломатично промолчал и градоначальник, потому что городской сумасшедший не разбирался в чинах и званиях.
Но некоторые изменения в эту песню свободные граждане все же внесли и пели так: «Только две коровы». Наверное, потому, что у них была плохая память на стихи. Или сделали это в пику городскому сумасшедшему, это была своеобразная фига в кармане: вроде, и послушались его, но все равно поступили по-своему! Но, скорее всего, изменив слова, они как бы подчеркнули, что гимн сочинили сами.
Правда, музыка этой песни была довольно игривой, а потому во время исполнения гимна нельзя было молча стоять и делать торжественное лицо, а приходилось приплясывать. Но, может быть, это и к лучшему: приплясывание как бы символизировало энтузиазм свободных граждан.
И вот во время очередного перепляса, как свободные граждане стали называть исполнение гимна, у градоначальника родилась блестящая идея. И он ее тут же и озвучил.
«Хватит сидеть на чужой шее – город больше не будет помогать нищему сброду! – объявил он. – Пусть каждый возьмет кредит, купит две коровы и сдает городу излишки молока. И этих денег хватит, чтобы жить, ни в чем не нуждаясь!»
А так как к нищему сброду не относились только сам градоначальник, его заместители, а также друзья и родственники, то все свободные граждане отправились в банк, который, кстати, принадлежал дочери градоначальника.
Но, пожалуй, две коровы – это было слишком много, потому что обе они на балконе не помещались. И одну пришлось поместить в ванной. От этого свободные граждане перестали мыться, что отрицательно сказалось на экологии. Выступая на очередном митинге, градоначальник морщил нос от неприятного запаха, но приходилось терпеть. Утешало лишь то, что резко возросли доходы банка.
Но две коровы – это в то же время было и слишком мало. Вокруг города не имелось сочных пастбищ, удои были плохие, и молока на сдачу практически не оставалось. А если кто-то, не допивая сам, и желал продавать молоко, все равно не мог этого сделать. В городе забыли открыть пункты приема молока.
Градоначальник тоже был не очень доволен: люди перестали покупать молоко в магазине, который принадлежал его сыну. Утешало лишь то, что резко возросли доходы банка.
Но две коровы – это опять же было и слишком много, потому что их требовалось кормить. А денег на солому у свободных граждан не оставалось, ведь еще надо было погашать и кредит. Некоторые вместо соломы пытались читать коровам стихи, как и советовал гимн, но от этого удои почему-то не увеличивались. Более того – начался падеж скота. И никто не мог понять причину этого. Хотя в некоторых вольнодумных кругах ходили возмутительные разговоры о том, что коровам тоже не нравилась рифма «любовь – морковь».
Но вот экономисты, наслушавшись жалоб свободных граждан, произвели приблизительные расчеты. И пришли к выводу: чтобы зарабатывать на коровах, их должно быть не две, а тридцать три! Так что поэт, сочинивший этот замечательный гимн, был не только поэтом, но и ученым. А с наукой не поспоришь!
Как ни странно, но первым выход из ситуации нашел городской сумасшедший. Он зарезал своих коров и продал мясо. Отчего не только освободил жилплощадь, но и смог погасить почти половину кредита.
И все остальные тоже взяли в руки ножи…
А когда не осталось ни одной коровы, свободные граждане вздохнули свободнее. И по традиции начали славить градоначальника. Ведь как же в последнее время в городе стало лучше жить!
А чтобы окончательно закрыть коровью историю, пресс-секретарь градоначальника объяснил: «Ведь очевидно, что две коровы – это пример для более легкого восприятия информации, образное высказывание. Для кого-то две коровы — это три барана, для кого-то – четыре свиньи, для кого-то – табун гусей».
Но новые кредиты на покупку баранов или свиней банк уже не выдавал, потому что свободные граждане еще не рассчитались со старыми.
Но была и польза от этих коров: они загадили весь город. А потому для свободных граждан нашлась хотя и временная, но зато оплачиваемая работа: очищать улицы от коровьего дерьма.
И, кстати, гимн города теперь звучит так, как и должен звучать: «Тридцать три коровы». Но при его исполнении свободные граждане по-прежнему продолжают приплясывать. Ведь энтузиазм-то не прирежешь и из квартиры не выгонишь!
СКАЗКА ПРО ЛЮБОВЬ
В одном известном городе, название которого я позабыл, свободные граждане страшно возлюбили своего градоначальника.
Ох, какая же это любовь! Одно слово – страшная!
Сказать по совести, ничего хорошего для свободных граждан градоначальник не сделал. Но зато как убедительно он рассказывал о прошлых и будущих достижениях! Свободные граждане слушали его, развесив уши. И даже забывали стряхивать с них лапшу.
Вот, например, градоначальник с экрана телевизора сообщает о повышении зарплат, пенсий и пособий! А вслед за его словами даже показывают этих трех счастливцев.
«Доходы свободных граждан увеличились вдвое! – заливался соловьем то ли тележурналист, то ли пропагандист. – Теперь все эти люди! Которых вы видите! Имеют возможность покупать! По целой булке хлеба в день! А не по половине, как это было раньше!»
И в конце репортажа пропагандист называл градоначальника Великим и Щедрым. А затем уезжал отдыхать в Чужой мегаполис, на свою пятиэтажную виллу, которую он сам, впрочем, называл своим скромным дачным домиком.
Любил градоначальник рассказывать и о городской медицине: есть высококвалифицированные шаманы в белых халатах, есть новейшее медицинское оборудование, есть все!
И по тому, как радостно блестели глаза градоначальника, сразу было понятно, что он и сам верит своим россказням.
Свободные граждане, разумеется, знали, что в городской больнице нет ничего. И если шаману в белом халате требовалось послушать пациента, он вынужден был прикладывать ухо к его груди.
Да и халаты давно были не белыми, а серыми и в заплатах.
А операции приходилось делать тупым кухонным ножом: не было оселка, чтобы нож наточить. И денег на покупку оселка тоже не было.
Свободные граждане это знали, но тоже верили. Да и как не поверить, если им по телевизору показывали эту уникальную больницу. А о том, что в ней лечатся только градоначальник, его заместители и члены их семей, свободным гражданам знать было совсем не обязательно.
Назвав градоначальника Великим и Заботливым, пропагандист уезжал в Сказочное поселение, в свой шестиэтажный коттедж, который он сам, впрочем, называл своим уютным шалашиком.
А как умиляло свободных граждан отношение градоначальника к чужим детям! Градоначальник каждый год в день своего рождения дарил одному ребенку щедрый подарок. И с каждым годом подарки были все дороже и дороже: рогатка, санки, а затем вообще колесо от велосипеда!
И каждый год пропагандист называл градоначальника Великим и Благородным. После чего снова уезжал в свое прекрасное далеко.
Правда, городской сумасшедший, который всегда все знал, утверждал, что градоначальник одаривает исключительно своих внебрачных детей.
Эти разговоры дошли до ушей градоначальника. И чтобы раз и навсегда покончить с необоснованными и ничем не подтвержденными домыслами, градоначальник вынужден был оплатить одному ребенку сложнейшую и дорогостоящую операцию по удалению аппендицита.
Узнав об этом, пропагандист брызгал слюной от восхищения, не успев даже вернуться в город из своего очередного домика или шалашика.
Но городской сумасшедший все равно не унимался.
«Градоначальник не оплатил операцию, а заставил сделать ее бесплатно! – кричал он на всех перекрестках. – А как быть с другими больными детьми? Вон их сколько! Кто им поможет?»
Но свободные граждане не внимали этим словам. И возражали: «Помочь всем детям градоначальник очень хочет, но не может! Ну, нет у него таких огромных средств!»
Просто свободные граждане не знали, каковы истинные доходы градоначальника.
Но градоначальник мог еще быть Великим и Ужасным! Как замечательно он умел, гневно сверкая глазами или иронично улыбаясь, давать отпор Чужому мегаполису!
«В нашем городе начато производство винтовок Мосина образца 1891 года! – гордо заявлял градоначальник. – И за полгода мы уже произвели тридцать таких винтовок! А потому кто к нам с мечом придет, тот от винтовки и погибнет!»
Градоначальник был мастером каламбуров.
И винтовки действительно были. Правда, в городе еще не научились делать к ним патроны. Но обещали наладить выпуск штыков.
И свободные граждане, слушая градоначальника, просто физически ощущали, как дрожит в своем бункере президент Чужого мегаполиса. Дрожит от страха, естественно.
А потом на улице свободные граждане с придыханием передавали друг другу слова пропагандиста: «Градоначальник поднял нас с колен!»
«Поднять-то поднял, – задумчиво возражал городской сумасшедший. – Но поставил всех нас в другую позу! Чтобы мы все расслабились и получили удовольствие!»
Никто не понял, на что именно намекал городской сумасшедший. Его аллегорий никто никогда не понимал.
И свободные граждане продолжали любить своего градоначальника.
Но, конечно, и градоначальник любил свободных граждан. Любил их регулярно, по очереди и всех скопом.
Олег ПОЛИВОДА