Рассказ
Самое трудное – начать. Но коль скоро мы решились (я сочинять, а вы читать), но если есть желание продолжать, то не торопясь, шаг за шагом, а придем мы к какому-нибудь финалу.
Итак, начнем!
А начнем мы так, дорогие товарищи или, если угодно, господа: «Я давно хотел написать рассказ с эффектным названием «Победа». Но не о той победе пойдет речь, после которой устраивают торжественные парады, демонстрируя строевой шаг и военную технику, а о другой, не менее важной – о победе над самим собой, над недостатками, так сказать, своей нервной души. Над трусостью, например. Есть люди (уж я-то знаю, поверьте!), избегающие всякой опасности, никогда не рискующие, потому что ужасно боятся. Но не самой опасности боятся они, а другого: в самый последний момент проявить слабость перед лицом этой самой опасности, показать другим свой страх. Словом, боятся струсить. И вдруг одним отчаянным поступком удается доказать самому себе, что ты не трус. Разве же это не победа?»
Но нет, начнем мы не так, а иначе: «У каждого человека есть мечта…»
Да, вот так! Оставим, пожалуй, — лучшего начала и не придумать!
Олег ПОЛИВОДА
1
«У каждого человека есть мечта»…
Не правда ли, сразу же выплывают из небытия образы незабвенных людей (великих людей!), которые, ничего не требуя для себя, мечтали о счастье для всего человечества? И ведь не просто мечтали, но твердо знали (отбросим сомнения!), как его организовать! И даже организовали его, сволочи!..
Я желаю (увы мне, мое желание не столь благородно, но зато и вреда от него никому не будет), я хочу (но только для себя, а не для всего человечества, ибо благими намерениями вымощена дорога в ад), я мечтаю (знаете, о чем?) прыгнуть с парашютом! И ведь не просто прыгнуть, но и (какова наглость, а?) благополучно приземлиться!
Откуда, скажите, взяться этой мечте? Ведь сколько раз, летая самолетами Аэрофлота (не так уж и часто, по правде сказать), смотрел я в иллюминатор и думал: а хорошо бы упасть на эти мягкие, легкие, с такой важностью проплывающие мимо облака, утонуть в них, как в вате, и лететь вместе с ними неизвестно куда – неважно куда! – куда-нибудь далеко, к теплым морям, к непроходимым джунглям, к высоким горам! О парашюте тогда не вспоминалось.
Но вдруг самолет начинал дрожать по неизвестной причине или проваливался в воздушную яму, когда опора под ногами казалась уже легче лезвия бритвы, когда мы были словно подвешены над бездною, только тогда и мелькала мысль: «Парашют! Где парашют? Почему не выдают парашюты?» Но это еще была не мечта, а страх. А когда самолет выравнивался, о парашюте сразу забывалось.
Так откуда взяться этой мечте? А появилась она на фестивале!
Фестиваль! Звук-то какой! Фе-сти-валь! Звук разорвавшейся в небе петарды! Любите ли вы фестиваль так, как люблю его я?
Каждый год в нашем районе проводился он перед уборкой урожая. Последний праздник уходящего лета, последняя возможность понежиться под горячим солнцем, расслабиться, забыть о надвигающейся дождливой осени, а затем и холодной зиме – все это будет потом.
А теперь – фестиваль, или, как его иногда называли не столь романтично, районная спартакиада.
Теперь – футбол, баскетбол, волейбол, гандбол, легкая атлетика, борьба, байга (всё ли перечислил?).
Теперь – разноцветные переносные киоски вокруг стадиона, улыбающиеся продавцы (часто ли увидишь улыбку на их лицах?), лимонад, карамель, пряники, пузатые самовары и запах шашлыка, дурманящий голову!
На краю целинного совхоза разбивают спортивный городок, где в больших палатках или юртах живут спортсмены и прочая приезжая публика. Люди съезжаются со всего района, из всех совхозов: толпа на улице течет по всем направлениям, толпа на стадионе и вокруг него, всюду мелькают знакомые лица, и не сразу вспомнишь, где раньше ты видел этого человека, свой он или приезжий, голова идет кругом…
Под ногами – бумага, фантики, обертки из-под мороженого, ненужные уже лотерейные билеты, бумажные стаканчики, шампуры с недоеденным куском мяса, а в общественный туалет лучше не заходить!
И, разумеется, пиво, много пива, море пива, бутылочное и разливное, «Шахтерское» для суровых колхозников, «Ячменный колос» для интеллигентов и «Жигулевское» для прочих гурманов.
Где пьют, там и спят. Под вечер, глядишь, появляются тут и там обессилевшие любители пива, не рассчитавшие своих сил и возможностей и решившие немного отдохнуть: кто на скамейке, кто в кустах акации, а кто и прямо на дороге. Иного, может, только жена поднимет, ругаясь почем зря, проклиная безумный спорт и все фестивали, а другие, жен оставившие в родном совхозе, так и спят до утра невостребованными, их в этот день даже милиция не подбирает – всех не подберешь! Ночью, замерзнув, встанет такой бедолага, всеми брошенный и забытый, справит малую нужду, облегченно покачиваясь и глядя на звезды, сделает два-три шага (а куда?), споткнется о спящего своего побратима по пиву и упадет рядом. А утром, продрав глаза, удивленно глядя друг на друга, быстро познакомятся и, дрожа от холода и нетерпения, побредут по направлению к пивной бочке поправлять здоровье.
Вот что такое фестиваль!
И это я еще ничего не сказал о самом первом дне фестиваля, дне открытия! Это просто фантастика – день открытия! Плеск спортивных флагов на стадионе, спортивные самолеты, выписывающие в небе фигуры высшего пилотажа, пролетающие иногда прямо над головами притихших зрителей, спортсмены-парашютисты, черт знает что творящие в небе, танцевальные ансамбли на футбольном поле, парад команд и зажжение огня спартакиады…
Впрочем, я сейчас немного преувеличил: спортивные самолеты и парашютистов я видел только на областной спартакиаде, в областном центре, когда учился в институте на педагога. На нашей районной спартакиаде они впервые появились только в нашем совхозе…
Этот шестой уже по счету фестиваль отдали нашему совхозу. Долго мы ждали (целых шесть лет!), долго обходили нас стороной (подумать только, шесть лет!), но вот оно, свершилось: шестилетняя опала завершена! Что произошло? Возможно, впечатлили наши спортивные успехи: с последнего места (на первом фестивале, когда и без того немногочисленная наша команда по легкой атлетике, как мне рассказывали, вышла на старт пьяной) мы пробились чуть ли не в призеры. Или причиной были дожди, мешавшие проведению фестивалей, а наш совхоз они часто обходили стороной. Но главное, что на пятой спартакиаде нас объявили будущими хозяевами праздника. А это еще значило, что наша футбольная команда, минуя отборочные игры, сразу примет участие в финале. Никогда раньше не пробивались мы в финал! Так что у меня появилась прекрасная возможность продемонстрировать свое мастерство на глазах восторженной публики и забить гол или даже два, но лучше, конечно, три!
Однако, как оказалось впоследствии, достижения мои были скромны, в своем единственном матче отличиться я не смог (удар в перекладину не в счет), а только сломал ноготь на большом пальце правой ноги. Да и не футбол стал главным событием фестиваля – нет, совсем не футбол!
А что же тогда? Вы желаете знать, что именно стало главным событием нашего фестиваля? Ну, что ж! Передаю почти дословно (конечно, постольку, поскольку я запомнил в моем-то состоянии!) тот разговор, который состоялся за шесть или семь, а, может быть, и за девять месяцев до фестиваля, разговор, которому я не придал тогда никакого значения – и зря! Он (тот разговор), как выяснилось позже, через шесть, семь или девять месяцев, не был ни пустой болтовней, ни пьяным трепом – всё, что Юра пообещал, он выполнил.
Продолжение в следующем номере.